«Мы не бездельники, не наркоманы, не проститутки. Мы — умные, энергичные люди, можем сплотиться и сделать что-то, чтобы весь мир беларусам аплодировал»

В почти 70 лет включиться в политику, уехать в вынужденную эмиграцию через несколько стран, за короткий срок выучить новый язык и сменить направление деятельности, создать центр психологической помощи соотечественникам, собрать интернациональную команду ученых и мечтать вернуться в Беларусь.

Похоже на синопсис киносценария — но именно так в последние пять лет сложился путь доктора и ученого Олега Дарашкевича.

«Оставался небольшой рывок — и тут грянул ковид»

— Я только здесь выучил беларуский язык, — стеснительно признается Олег Николаевич, — потому что отца-военного перебрасывали с места на место, то Дальний Восток, то еще что.

Школу я в итоге закончил в Гвардейске под Калининградом, потом уже попал в Гомель и в Минск. Но там окружение мое на беларуском не разговаривало, преподавали по-русски. А здесь, когда увидел, сколько талантливых, умных людей говорят по-беларуски или учат с нуля, тоже начал потихоньку. С другом практикуюсь.

— Вы и литовский, как рассказывала LRT, выучили за несколько месяцев?

— Не то чтобы на отлично, еще многого не знаю, но бегло разговаривать могу. Очень хотелось скорее социализироваться, поэтому окунулся в языковую среду. Много времени проводил в библиотеке, слушал, читал, переводил, потом и сам заговорил.

…Впрочем, на месте литовского мог быть и молдавский язык — путь Олега Дарашкевича из Минска в Вильнюс был непростым. Да и Минск далеко не сразу стал домом.

В 9 классе Олег с подачи учительницы влюбился в химию: прочел в журнале «Химия и жизнь» о молекулах, обуславливающих память, и о том, что биохимическими изысканиями в этой области занимается только Киевский университет. Однако поступить туда не удалось, уж очень высоким был конкурс.

Расстроенный, приехал к отцу в Гомельскую область — а тот сказал, что не стоит терять время в маленьком поселке, где даже нет работы, снабдил контактами сослуживцев, и отправил сына сначала в Гомель, а затем и в Минск.

Здесь будущий доктор устроился на работу в институт неврологии при Минздраве БССР — а уж там его убедили не ехать на вторую попытку в Киев, а штурмовать минский мед. Эта попытка оказалась удачной.

Мечты стать врачом-практиком не было, но когда вплотную увидел болезни и страдания людей, понял, что знаниями по биохимии и молекулярной биологии может им помочь, что тонкие методы исследования позволяют выявить болезни раньше — и лучше лечить их.

После многих лет исследовательской работы, будучи уже на пенсии, Олег Николаевич руководил проектом ранней диагностики хронических заболеваний в бизнес-инкубаторе Парка высоких технологий.

«Это помогло бы выявить на раннем этапе и гипертонию, и атеросклероз, и рак, и болезнь Альцгеймера. Мы уже нашли серьезных американо-канадских инвесторов, оставался небольшой рывок — и тут грянул ковид, финансирование отодвинулось на очень неопределенное время», — со вздохом вспоминает он.

«Были уверены, что мирным путем сможем все поменять»

— Я до 2020 года вообще не интересовался политикой, занимался исследовательской деятельностью. Но тут Валерий Цепкало, бывший до этого главой ПВТ, объявил, что будет участвовать в выборах, и сказал фразу, которая меня зацепила: «Я устал от хамства во власти».  Думаю, надо же, какой отважный человек, надо поддержать его.

Ребята-айтишники, которые включились в кампанию — по беларуским меркам, у них все было хорошо, успешные, зарплаты большие, но они хотели лучшего для страны. Это тоже мотивировало, что умнейшие люди, интеллектуальная элита, говорили о необходимости перемен. Мы были уверены, что мирным путем сможем все поменять.

Олег Дарашкевич вспоминает, как на пункты сбора подписей выстраивались очереди, как люди благодарили за то, что почувствовали реальную альтернативу, и «подписывались за всех, кроме одного».

А потом ЦИК признал десятки тысяч подписей, собранных соперниками Лукашенко, недействительными, и начал действовать все жестче, устраняя потенциальных конкурентов. Эти действия, как и откровенная фальсификация выборов, зацепили Дарашкевича еще сильнее — и он начал выходить на марши протеста.

— Я был от нашей организации на митинге в поддержку Лукашенко, куда согнали 17 тысяч бюджетников махать флажками — такое, извините меня, убожество. И классический популистский подход: обещай все, что можешь. А в тот же день видел, как у стелы собралось без всякого принуждения под 200 тысяч людей, и какая радостная атмосфера, и какой настрой — не дадим украсть у нас победу.

…После одного из маршей пенсионеров Олега Дарашкевича, видимо, посчитав одним из организаторов, задержали, на суде дали 14 суток. В маленькой камере в Жодино сидели восемь человек: IT-специалисты, менеджеры, инженеры и врач. Лишь его не избили, но жестокость силовиков доктор вспоминает до сих пор.

Со вторым судом, говорит, «просто повезло»: адвокат зацепился за явные нестыковки в датах протоколов, и вместо «суток» дали только штраф. Но едва придя домой, доктор увидел в почтовом ящике еще две повестки, и понял, что ничего хорошего ждать не стоит. Экстренно сдал тест на коронавирус, сын оформил «по семейным обстоятельствам» приглашение, и тем же вечером уехал в Москву.

«Настрой был такой, что передовой мир однозначно говорит: стоп, диктатор»

Впрочем, скоро и в РФ активистов начали задерживать по запросу беларуской милиции. Чтобы не подставить еще и сына, Олег Дарашкевич договорился со знакомым профессором из Молдовы и чудом сквозь ковидные и паспортные ограничения смог улететь.

— Мы считали, что демократия победит — и в Молдове, где как раз Майя Санду баллотировалась в президенты, и в Беларуси. Я, к слову, получил письмо от Санду о налаживании контактов между молдавской и беларуской демократической оппозицией, и отправился в Вильнюс, чтобы быть поближе к штабу Тихановской, когда начнутся активные действия. К тому же в Литве с советских еще времен мы сотрудничали с институтом биохимии, я знал его бывшего директора.

Знакомые очень помогли в первые месяцы адаптации. Жилье нашли недорого, — единственное, что зимой нужно было топить печь, зато садик небольшой был, коллеги приходили на шашлыки, словом, как на даче.

И настрой был такой, что это все ненадолго. Что Европа, весь передовой мир однозначно говорит: стоп, диктатор. Очевидно, что Лукашенко удержался только благодаря поддержке России. Вернее, Путина. Мои друзья в Москве, в Нижнем Новгороде, в Санкт-Петербурге, они все нас поддерживали и осуждали действия Путина.

— А после февраля 2022 года? Не пришлось с кем-то из российских знакомых рвать все связи?

— С друзьями — нет. Хотя я вижу и знаю, что пропаганда творит чудеса, в плохом смысле.

Когда-то советский народ внес решающий вклад в разгром такого очень опасного явления, как фашизм. Но отсутствие разбирательств с преступниками тоталитарного режима Сталина, которые массово уничтожали население, то, что не было в СССР своего Нюрнбергского процесса, — все это привело к тому, во что воплотилось «можем повторить».

Мои друзья — умные люди, ученые, они это отвергли. Но те, кто вписался за активный протест, тут же потеряли работу. У системы вообще много рычагов, чтобы заставить подчиниться. Поэтому они не поддерживают войну, но выступать против и громко — сегодня это может очень дорого стоить. А большинство очень умело, талантливо «накачивает» пропаганда тем, какие украинцы якобы нацисты и т.д.

«В примитивных условиях нашли решение мировой проблемы — надо только масштабировать»

— Когда только приехал в Литву, представлял себе, что нужно заниматься конкретными проектами, готовиться к преобразованию страны, куда мы скоро вернемся.

Думал: вот увлеку беларусов какими-то проектами, мы реализуем их с поддержкой литовских друзей, чтобы показать режиму, что мы не бездельники, не наркоманы, не проститутки. Мы — умные, энергичные люди, мы можем сплотиться и сделать что-то полезное, даже выдающееся, чтобы весь мир беларусам аплодировал.

Совместно с беларускими медиками, покинувшими страну из-за репрессий, Олег Дарашкевич основал публичное учреждение «Врачи за правду и справедливость». Медико-социальная и психологическая помощь соотечественникам, правозащитная работа, просветительство, исследование — всем этим и сегодня занимаются врачи.

Олег Дарашкевич также работает над инновационными проектами, в составе группы  ученых-энтузиастов исследует проблемы освоения шельфа Балтийского моря.

— Мы уже сделали открытие в области армирования строительных изделий, — говорит он, — за счет измененной укладки арматуры прочность бетона увеличилась больше, чем вполовину. Хочу отметить, что наши литовские друзья помогли бесплатно провести испытания в лаборатории Вильнюсского технического университета имени Гедеминаса.

Наше открытие особо прочных железобетонных конструкций поможет защитить берег от штормов и продолжить освоение мелководья Балтийского моря. Более того, можно будет использовать энергию штормовых волн на благо, для получения электричества.

Сейчас готовим проект на европейский конкурс, надеемся получить финансирование из фондов. Интересующиеся есть, все-таки мы стали известны в определенных кругах.

— «Мы» — это, я так понимаю, целая команда. Кто в нее входит?

— Да, мы создали компанию Tricky Energy: этои литовцы, и украинцы, и беларусы, разбросанные сегодня по разным странам. Для участия в европейском проекте уже есть партнеры из Литвы, Польши, Чехии, Хорватии и Австрии. С ними активно ведем переговоры.

Конкретный проект, на котором мы сосредоточились — очистка и использование отходов. В Кедайняй есть завод по производству фосфорных удобрений, он производит огромное количество отходов, в частности, фосфогипса, который просто некуда девать, он лежит горой.

А мы придумали, как его очистить от остатков фосфорной кислоты, фтористых соединений, тяжелых металлов и радиоактивности — то есть, практически от всех примесей. И дальше чистый гипс можно использовать как компонент для защитных сооружений шельфа Балтийского моря (то есть, это также часть общей большой идеи).

К тому же мы нашли в китайских патентах решение, что гипс можно сделать устойчивым к влаге — а значит, объем строительства, где может быть применен такой гипс, резко возрастает. Плюс, как бонус, мы получаем приличное количество фосфорной кислоты, редкоземельные металлы, что сейчас очень актуально.

Олег Николаевич показывает в складском помещении, где работают энтузиасты, колонны для очистки фосфогипса, уже переработанный гипс. А еще две пластины — одна из волокон слоновьей травы, другая из волокон камыша.

Исследователь говорит, что сантиметровый слой такого материала не пробивает пистолетная пуля. Материал устойчив к воде, не гниет и практически не горит, только обугливается при очень высоких температурах.

— На ваш взгляд, каковы перспективы этих идей? Есть востребованность, или пока все внимание — вопросам безопасности, остальное отложено до лучших времен?

— Литовцев очень привлекла тема очистки фосфогипса. И вообще, это мировая проблема, она до сих пор не решена. А мы здесь, в примитивных условиях, нашли решение — надо только масштабировать.

Пока ситуация для инвестиций не самая благоприятная. Но перспективы есть. Кстати, один из беларусов Америки, который там очень хорошо зарабатывает, поддерживает финансово наши проекты — такая международная научная солидарность.

«Пропагандисты разгоняли: дескать, «беглые» негодяи, собирались радиацию разбрызгивать с дронов»

— Может быть, наивный вопрос — а военные вашими разработками не интересовались?

— Вообще, любая инновация может иметь двойное назначение. Даже если ты просто хлеб растишь — значит, кормишь армию, шьешь штаны — значит, одеваешь армию, и так далее, все может быть применено в военных целях.

Еще когда была эпидемия коронавируса, я заинтересовался беспилотной санитарной авиацией, чтобы оперативно доставлять вакцины — но в Литве это решили по-другому, с холодильниками. Когда началась война в Украине, мы хотели помогать ВСУ с медицинскими дронами, доставкой лекарств, крови — но нам сразу сказали в Минобороны Литвы, беларусы, пожалуйста, не вмешивайтесь в изготовление дронов, иначе мы вас депортируем.

И сейчас ведь действуют санкции, и по закону нельзя никакого иностранного участия в изделиях двойного назначения — так что я сомневаюсь, что нас привлекут к чему-либо, что может быть использовано на войне.

Хотя в Беларуси я теперь из-за этих дронов причислен к террористам.

— Правда?!

— Да, я объявлен в розыск как опасный террорист. Одна из наших беларусок в эмиграции не выдержала, рвалась в Россию поехать к сыну, и там ее «взяло» беларуское КГБ. И уж то ли она на меня наговорила (когда мы работали над санитарными дронами, каркас модели стоял в офисе Беларускай грамады, эта женщина там работала и его видела), то ли силовики додумали с ее слов, что я собирался с этим дроном атаковать БелАЭС.

Пропагандисты разгоняли потом такую чушь — дескать, такие негодяи эти «беглые», собирались радиацию разбрызгивать с дронов, а потом (вишенка на торте!) с помощью квантовых методов, когда Лукашенко сбежит, быстро очистить территорию от радиации и уже царствовать самим.

— Звучит, почти как история российской пропаганды про «боевых комаров» ВСУ.

— Да, вот такое слепили. Возможно, потому, что я работал когда-то в системе ликвидации последствий Чернобыльской аварии, в советское время был проект биоремедиации: подбирали растения, которые активно выбирают цезий из почвы, и добивались довольно приличных результатов. Ну, вот это все намешали — и оказалось достаточно, чтобы меня объявить в розыск.

«Все люди достойны жить в счастье и здоровье»

— Сегодня — скучаете по Беларуси?

— Конечно. Там все друзья, с которыми я почти ежедневно общался, а сейчас только в мессенджерах. Двое детей и внучки остались в Беларуси, пока никак не могут уехать. Ну и возраст — тяжело приспособиться. Я понимаю, что мыслить никогда не буду на литовском языке, хотя и говорю.

Ощущение дома? Нет, пока — ощущение подвешенности. Знаете, я ведь с 1978 года в Беларуси, никуда так надолго не выезжал, а тут словно выдернули. Вся моя жизнь, по сути, осталась в Беларуси, чувство одиночества преследует.

— А что помогает справиться с ним, не опускать руки?

— Во многом общение с беларусами. С организацией «Дапамога», еще регулярно в центр беларуской культуры, где выступают замечательные люди — музыканты, художники, писатели. И сюда приходят беларусы-волонтеры, которые помогают. Мы говорим о будущей жизни, и надежда на перемены к лучшему не умирает.

Мы считаем, и не сойдем с этого, что мы — на светлой стороне истории. Мы за прогресс, мы против возвращения в прошлое, против создания династии Лукашенко, где власть передается по наследству. И всей душой хотим, чтобы Беларусь стала демократической европейской страной.

Вот здесь, в Литве — все политики доступны, я и с президентом здоровался за руку, и с председателем Сейма, и с евродепутатами в дружеских отношениях.

В Беларуси ничего подобного представить себе не мог. Там представители власти дистанцируются от общения с людьми, нацепил значок депутата — и все, он уже «пан». А хотелось бы, чтобы и у нас была политическая культура. Народ наш этого достоин.

— Пару лет назад на вопрос, вернутся ли они в Беларусь, почти все уехавшие беларусы отвечали: да, конечно, поеду, даже побегу. Сейчас — далеко не все. Вы хотели бы вернуться?

— Вернулся бы однозначно, если власть изменится. Сейчас — конечно, я не сумасшедший, возвращаться, чтобы меня сгноили в тюрьме. Но Лукашенко не вечен. И мне кажется, в Беларуси уже не найдется нового такого же патологически одержимого властью, который так же поведет нас назад в прошлое.

Конечно, очень хочется вернуться к работе над ранней диагностикой заболеваний — я ведь 40 лет этому отдал. И мы были, как говорится, в шаге от замечательного прорыва.

Представляете, если все тяжелые хронические заболевания диагностировались бы на доклинической стадии — состояние здоровья населения резко бы улучшилось.

Были бы только острые инфекционные болезни и травмы, а хронические болезни, как основные причины нетрудоспособности и смертности, можно было бы останавливать на ранней стадии.

Ну, красота же!

Я благодаря своей работе до сих пор жив. Сам себе дважды ставил диагноз активного опухолевого процесса, тут же обращался к специалистам и они на ранней стадии успешно меня пролечивали. Но я хотел бы, чтобы это было полезно и для других людей — и не только для беларусов. Все люди достойны жить в счастье и здоровье.